ЭТО ЗАБВЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ!

В фондах Историко-краеведческого музея Брянского района хранится подлинная автобиография малолетнего узника Моторова Михаила Федоровича, жителя с. Журиничи. «Я, Моторов Михаил Федорович, 1928 года рождения, с. Журиничи. Наша семья проживала в селе Журиничи Брянского района Орловск…

В фондах Историко-краеведческого музея Брянского района хранится подлинная автобиография малолетнего узника Моторова Михаила Федоровича, жителя с. Журиничи.

«Я, Моторов Михаил Федорович, 1928 года рождения, с. Журиничи. Наша семья проживала в селе Журиничи Брянского района Орловской (ныне Брянской) области в следующем составе: Моторов Федор Михайлович — 1884 года, мать Моторова Татьяна Павловна — 1886 г., и их дети: Николай — 1910 года, Иван — 1914 года, Марина — 1924 года, Дмитрий — 1912 года, Анна -1925 года, Мария — 1926 года, Юрий — 1933 года, Зинаида — 1936 года.

В первые дни войны Ивана, Николая и Дмитрия проводили защищать нашу Родину. Дмитрий не вернулся с войны.

Каждый раз, когда захожу в наш сквер «Партизанской славы», у меня сердце разрывается на части от воспоминаний о тех страшных днях.

Как сейчас помню тот ноябрьский серый день 1941 года, когда в судьбу моих земляков вмешались немецкие каратели, неся смерть и несчастье тысячам ни в чем не повинных мирных граждан, в том числе моим односельчанам. В тот день у нас в селе появились незваные гости – три немецких солдата на грузовой машине. Как позже выяснилось, они просто заблудились. В селе в это время были партизаны. Они в грузовик бросили гранаты. Два немца были убиты, а третий сбежал в соседнее село Малое Полпино, где стояла немецкая часть. Партизаны забрали обнаруженные в машине продукты питания, а машину вместе с убитыми немцами подожгли. На второй день в наше село приехали из Белых Берегов вместе со сбежавшим немцем, который показывал, с каких домов вели огонь партизаны. Перед приходом немцев в село местная учительница немецкого языка, зная характер врага, принесла из дома подушки и уложила на них трупы сгоревших немцев. Этим она действительно смягчила гнев карателей.

Фашисты бросились по домам в поисках партизан. Не обнаружив партизан, они потребовали выдачи партизанских семей. В селе нашлись предатели из местных жителей – Теплов и еще два подонка по кличке «Катерос» и «Ловила». По их доносу были арестованы пять партизанских семей. Убийцы выгнали их на площадь около церкви, туда же согнали всех жителей села и на глазах односельчан из установленных двух пулеметов начали расстреливать арестованных. Пулеметные очереди, вопли и стоны людей огласили всю площадь! Крики и стоны до сих пор разрывают душу. Перед глазами, словно на фотопленке, запечатлены немецкие палачи, которые безжалостно и равнодушно добивали раненых стариков, женщин и детей. Расстреляв 24 человека, каратели заявили односельчанам, что впредь за одного убитого немца будет расстреляно двести русских.

В качестве заложников они всех стариков и подростков угнали в поселок Белые Берега. Через две недели палачи, поморив голодом, отпустили их домой.

На третий день Рождества, 10 января 1942 года, в деревню снова приехал карательный отряд.

Фашисты выгнали всех жителей села и скот на площадь, подожгли все дома, а людей со скотом погнали пешком в Белые Берега. Был лютый мороз, и многие односельчане, в том числе моя сестра Аня, обморозили руки и ноги. Как бы ни старались разжечь костер, ничего не получалось: ни топора, ни пилы не было с собой.

В Белых Берегах переселенцам негде было жить, а вскоре и не стало никакой еды. Когда люди узнали, что в Журиничах остались два дома, многие из них вернулись в родное село. Люди на пожарищах искали сгоревшую картошку, а у некоторых кое-какие припасы были припрятаны в ямах.

Так примерно 80 человек жили в двух домах до марта 1942 года. В начале марта 1942 года на 24 километре железной дороги Полпино-Дударево партизаны устроили засаду, пустили под откос немецкий поезд с живой силой и техникой. Много немцев погибло, около 50 немцев было взято в плен, которых с ценной документацией доставили в партизанский центр «Медвежьи печи». Но два немца остались незамеченными, и они пришли в Журиничи. Отогревшись в доме, они, уходя, на ломаном языке по-русски сказали: «Уходите, матки, завтра вам будет капут». Женщины послушались немцев и пошли в соседнюю деревню Калужской области, усадив своих детей и уложив пожитки на санки.

Но поселок Бежань также был сожжен карателями. Там уцелели два дома, баня и старый сарай без крыши. В оставшихся домах жили 86 человек.

Затем мы ушли в соседние деревни — Авдеевку и Крименец Калужской области. 16 марта 1942 года карательный отряд немцев прибыл в Журиничи, но там никого не было. Тогда фашисты пришли в поселок Бежань. Там всех — 86 человек! — собрали в сарае и расстреляли. Среди расстрелянных чудом под трупами оказался живой мальчик Володя Шаляпин, который потом рассказывал, как раненых односельчан фашисты добивали выстрелами автоматов или прикладами. В поселке Заберезовка расстреляли 28 человек. На второй день о случившейся трагедии было известно в Авдеевке. Тогда мой отец Моторов Федор Михайлович, а также Хамцов Федор, Хамцов Алексей, Гафыкин Петр и я пошли в Бежань, там на подорванном доме, где земля была талой, выкопали большую яму, перевезли туда 24 трупа. Больше в яму не вошло. Они были расстреляны сидя и замерзли, так их и похоронили. Остальных позже похоронили односельчане.

Потом нас полицаи перегнали в п. Негреевский Калужской области, где жили до весны 1942 года. Весной 1942 года наш земляк — журиничский предатель-бургомистр Юдичев Алексей приказал всех беженцев Журиничского сельского Совета собрать в Бояновичской школе, куда был вызван карательный отряд. В это время со своей сестрой Дюковой (по мужу) Мариной Федоровной мы пошли за едой в п. Бугор. По пути наткнулись на карательный отряд, и фашисты стали стрелять. После первого залпа фашистов мы упали. Сестра моя была убита. Я увидел, как у нее сразу стали белеть пальцы. А я притаился и лежал в страхе, пока немцы не ушли, считая нас мертвыми. Сестру потом похоронили местные жители прямо на пахотном поле. И сейчас мы не знаем, где ее могила…

А я пришел в Бояновичскую школу, где были мои земляки и семья. В школе мы были недолго. Из школы нас перегнали в Хвастовичи, где уже была приготовлена яма и виселицы для казни. Висела моя учительница Прозорова Надежда Григорьевна — жена партизана Прозорова Федора Тимофеевича. Там, по указке предателей, часть земляков расстреляли, а нас в сопровождении полицаев отправили на лошадях в город Карачев, а затем поездом в город Брянск в сборный концлагерь № 142 в поселок Урицы. Там стояли до войны ангары под склады. Под самый потолок были сделаны нары. Нас, как скот, немецкие охранники загнали в ангар, набитый до отказа стариками, женщинами и детьми. Многие узники нашего ангара работали на территории лагеря. По их рассказам мы знали, что в лагерь практически ежедневно пригоняли много людей, которых после соответствующей фильтрации куда-то угоняли.

Шел разговор о том, что из числа пригнанных в лагерь людей немцы вербуют молодежь на работу в Германию. Но в один из осенних дней узников нашего ангара выгнали на территорию лагеря. Отобрали насильно девушек, в том числе мою сестру Моторову Анну Федоровну, погрузили в вагон и отправили в Германию, где она работала у них на заводе.

В концлагере кормили нас баландой — молотая гречка прямо с шелухой. Каждое утро на тележке мы вывозили с отцом мертвых в огромную яму. Ели нас блохи, и вши ползали по стенам. Потом полицаи на лошадях вывезли нас за Брянск по деревням. Мы попали в деревню Кабаличи. Жители были добрые, кормили нас по домам. Еды не было и у них. Но умереть не дали.

И вот освободили Брянщину! Мы пошли пешком на нашу малую Родину – в Журиничи. А там — одни трубы и бурьян. Жили в шалашах, потом на зиму построили маленькие домики. Все тяготы жизни легли на плечи женщин и подростков. Землю копали лопатами. Не без риска для жизни — ведь у нас проходила линия обороны, всё было заминировано. Моя двоюродная сестра Моторова Мария Андреевна и ее мать взорвались на мине насмерть.

Хлеб на посев носили из Брянска на своих плечах, и никто не посмел взять даже горсточку. Ждали осени, урожая. Дети, школьники собирали каждый колосок после жатвы.

 Отец мой умер от болезни еще в Кабаличах. Все заботы легли на мои плечи. С 1944 по 1947 год включительно по Брянскому району занимался разминированием – снимал мины. Был награжден медалью за «Боевые заслуги» и «Отличный минер». Разминировал летом, а зимой работал в колхозе.

В 1948 году меня призвали в армию. Служил пограничником на грузинско-турецкой границе. Служил три года. После демобилизации вернулся домой в Журиничи, где честно трудился на благо своей Родины.

Проходят годы, десятки лет, а я так и не нахожу ответа, в чем была наша вина перед немцами? Создается впечатление, что теперешнее поколение немцев либо не знает о злодеяниях их предков, либо стараются прикрыть их преступления. А зря! Это забвению не подлежит!» 

  Из фондов Историко-краеведческого музея Брянского района.