…В апреле 1986 года Василия Сергеевича Алейницкого, как всегда по весне, волновал прежде всего ход полевых работ. Подкормлены ли озимые, проборонована ли почва, в каком состоянии техника — всё интересовало председателя совхоза Верхличи. Неугомонный руководитель к пяти утра успевал заглянуть даже в самые дальние уголки своего беспокойного хозяйства. И на планерке уже знал, с кого и почему спросить, а кого и за что похвалить из работников. А хозяйство было, по нынешним меркам, гигантское. Разводили свиней и овец, держали молочные фермы, пасеки. Местные ребятишки учились в 3 школах, а территорию совхоза обслуживали 2 сельсовета. Тут умели ценить кадры: 80% работников были с высшим образованием, в основном местные, те, кого совхоз и направлял учиться в город.
В Верхличи Василий Алейницкий был назначен председателем совхоза, имея за плечами 11-летний опыт работы по соседству, в Красногорском колхозе-миллионнике им. Чапаева. Вообще-то, после окончания учебы в Витебском ветеринарном институте, он планировал отправиться в Бронницы — работать ветеринаром на птицефабрике. Однако судьба распорядилась иначе. Местный райком, руководители колхоза, односельчане стали стеной. Всех объединила одна идея: уговорить молодого специалиста остаться на малой родине. И Алейницкий не устоял от такого напора земляков. 11 лет честно отработал главным ветврачом в родном колхозе. А потом предложили ему возглавить совхоз рядом, в Верхличах.
Совхоз Верхличи был одним из лучших в районе и области, объединив бывших три колхоза. Новый председатель с ходу изменил привычный порядок: стал сеноучастки для заготовки кормов рабочим совхоза предоставлять летом, а не как раньше — в октябре-ноябре. Условие было одно — вовремя начинать уборку зерновых и картофеля. Ноу-хау себя оправдало: люди были довольны, успевали позаботиться о своем хозяйстве и сроки начала уборки соблюдали точно. Стали сдавать по 20 центнеров зерна с гектара против 8-10 центнеров, как было там в предыдущие годы. Привел в порядок кормовую базу, и сразу увеличились надои: до 2700 л на одну фуражную корову.
Алейницкий никогда не чурался труда в поле: всей семьей выходили и на посадку, и на прополку, и на заготовку сена. Удивлял жителей, что всегда на служебной «Волге» подвозил и бабушек с палочкой, и озорников-подростков, и всякого утомившегося местного путника. Если кто из работников просил земли, то и гектара председателю было не жалко, только чтоб земля не простаивала, работала на благо. И технику всегда давал своим рабочим — сено ли привезти, дров. К человеку надо по-человечески, так он считает.
…26 апреля 1986 года Василий Алейницкий помнит в мельчайших подробностях, как вчерашний день. В два часа ночи его разбудил телефонный звонок. Из областного центра коротко сообщили, что произошла серьезная авария, отрывисто, без объяснений скомандовали: скот завести в загоны, на пастбища не выводить. Людям без необходимости тоже не выходить.
— Мы, местные, даже и не знали о существовании этой самой атомной электростанции, — вспоминает он. — Обзванивали друг друга руководители хозяйств. А оказалось, совсем рядом от нас, на Украине. Конечно, о последствиях и воздействии радиации представления тогда мы не имели.
Радиоактивное облако разделило совхоз пополам: часть оказалась «зоной», а половина — чистая. И жизнь сельчан разделилась на две половины…
Многие, конечно, стали уезжать. Никого не удерживал Василий Сергеевич, с понимание относился к людям. Жалел, говорит, особенно деток, женщин. Но далеко не все покинувшие эти края жители прижились на новых местах. Новую жизнь смогла построить в основном молодежь, а большинство, несколько лет поскитавшись, возвращались в родные края, невзирая на близость радиации.
Сам председатель Верхличи долго не покидал. Не мог себе позволить паниковать. Осталась рядом и семья – жена Нина Павловна, учительница физики и математики, двое сыновей. Старший продолжал посещать школу, находившуюся в зоне отселения — в Нижней Мельнице.
Местные со временем научились жить в ней, в «зоне». Наизусть выучили, где в округе «чисто», а где опасное, с высоким кюри-индексом, пятно. Конечно, ни о каком масштабном хозяйстве говорить уже не приходилось. Вести его в прежнем объеме было в новых условиях невозможно. Элементарно: не получится пасти целое стадо на пастбищах, которые разрозненными кусочками поражены. Одного-двух животных проконтролировать или найти местечко можно. А сто да даже двадцать — нереально. Приезжали комиссии из Москвы, исследовали почву и воздух, объясняли людям.
Наконец родные уговорами сломили железную волю председателя. Решили уезжать. Выбор остановили на Брянском районе. Предлагали Алейницкому возглавить хозяйство в Журиничах, мол, поднял на своих плечах совхоз — потянешь и здесь. Опытный сельский хозяйственник, осмотрев фронт работ, сразу заметил огрехи и слабости в организации, прикинул, как и что мог бы исправить… И вдруг понял, что после этих нескольких лет, прожитых в страшном внутреннем напряжении, в постоянной борьбе с паническими настроениями жителей, когда все время необходимо было находить нужные слова, успокаивать, уговаривать, помогать, после всего пережитого из-за и вопреки чернобыльской катастрофе — нет сил и желания начинать с «нуля».
Василий Сергеевич продолжил трудиться по профессии, возглавив областную ветстанцию по борьбе с болезнями животных. В Путевке построил дом. Любимая жена нет-нет да и укоряет Василия Сергеевича: мол, думал всегда о людях, о деле, почему не побежал первым, а может быть, тогда иначе что-то сложилось… Ведь сыновья мужественного председателя умерли совсем молодыми.
— Я не мог по-другому, понимаете, — волнуясь говорит Алейницкий. — Так привык, так учили родители мои, простые, необразованные люди, крестьяне. Сам погибай, а товарища выручай, знаете, поговорка русская народная есть?..
Бывший председатель совхоза, ныне — инвалид-ликвидатор, не забывает дорогое его сердцу село. Как только едет к родным или друзьям в область или в Беларусь, так обязательно останавливается в Верхличах. Там сейчас многое разрушено, заросли бурьяном поля, заброшены домики отдыха для доярок и фермы. Местные аксакалы, а таковых здесь очень немного, обступают тогда председателя, спрашивают новости, делятся наболевшим. Нет-нет да и вспомнят тот самый день, небывало длинный, раз и навсегда перевернувший привычный порядок вещей…
Марина МИХАЙЛОВА.
Понравилась статья? Поделитесь ей с друзьями!
