ВЕКА НАРОДНОГО ЕДИНСТВА

История России — бесконечно ткущееся полотно. Каждая из миллионов и миллионов ее нитей — судьба одного человека. Временами поражаешься, сколь величественные узоры складывались на этом холсте: полтавская баталия, русские казаки в парижских трактирах, отмечающие разгром Наполеона, светская барышня, зачитывающаяся Достоевским  и Толстым, советская девушка-регулировщица у Бранденбургских ворот Берлина, Юрий Гагарин, смотрящий на землю сквозь иллюминатор «Востока»… — таких картин бессчетное количество. Но бывало, что в полотне оказывались и гниловатые нити: хватает на нем закорючек, петель и — самое страшное — разрывов, вот тогда плохо становилось каждому жителю страны, независимо от достатка, национальности или общественного положения.

И, пожалуй, одно из самых серьезных испытаний на прочность пришлось пройти нашей Родине более четырех веков назад в страшном лихолетье, именуемом Смутой. Все смешалось в тот период. Тяжкое наследие опричнины обескровило страну. Конец династии Рюриковичей, правившей почти пять веков на русских землях, заставил переосмыслить саму природу высшей власти. Летние заморозки и страшный голод уверовали православных людей,  что это Господь карает «незаконного» царя Бориса Годунова. Но, возможно, самое главное в этом вареве бедствий — алчность и амбициозность отдельных бояр, поставивших личные цели выше самой Отчизны. Мстиславские, Шуйские, Трубецкие, представители других знатных фамилий в темных уголках Кремля спорили о родовитости и правах на московский престол. Весь ужас Смуты в том,  что за полтора десятка лет на Руси началась истинная «война всех против всех». Разбойники и наемники, опустошавшие целые области; «крестьянские войны» и атаманские погромы; «семибоярщина», раздававшая русские земли Польше и Швеции и «целовавшая крест» сыну польского короля Сигизмунда — королевичу Владиславу; шляхтичи, ведшие себя по-хозяйски в русском Кремле; воеводы, лженаследники, родовитые бояре, борющиеся за власть и влияние и тоже желающие примерить «шапку Мономаха», — каждый тянул полотно Московии на себя, и оно уже начало трещать и рваться.  

Феномен российской истории — в поразительном предчувствии нашим народом «предельного момента», той «точки невозврата», пройдя которую государство и общество уже неспособны существовать, неспособны восстановиться от понесенных ран. Четыреста лет назад поднялось народное ополчение, и началось оно не с Москвы, а с дальних русских рубежей. Что было  нижегородскому земскому старосте Козьме Минину до творившихся в столице дел?!  «Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жён и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником», — молвил он нижегородцам. И таким «начальником» оказался Дмитрий Пожарский. Горожанин и аристократ — они стали истинными символами народного единения ради государства Российского. В Ярославле, готовя наступление на занятую поляками столицу, «Совет всей земли» собирал всех желающих освободить страну и возродить ее.

404 года назад в Москву вступили не нижегородцы и ярославцы, не владимирцы и коломенцы, не бояре и горожане — в нее вступило единое русское войско — единое Народное ополчение,  освященное Казанской иконой Божьей Матери — образом, ставшим на долгие века символом небесного покровительства нашей Родине. Русское государство было спасено, православие как его стержень осталось непоколебимым. Земли русские остались едины, а люди, их населяющие, ощутили себя одним народом, властвующие и «простолюдины» увидели, как рушится государство, если они друг друга не слышат, а распри бояр остались на задворках истории — так как предатели погибли в горниле Смуты, а одумавшиеся стали снова заботиться о государственном благе выше собственного.

Получается, секрет особого российского «ткачества истории» заключен в трех единствах — единении всех групп, слоев и народностей, населяющих нашу страну; союз народа и власти; единство внутри правящих. Так сформировалось народное единство.

И триста лет полотно под названием Россия ткалось на зависть другим странам и цивилизациям. Проверить качество «плетения» решил Наполеон. Военный гений и император французов думал, что «дерни посильнее», «посули конституцию», «даруй свободу» — и Россия разойдется на орденские ленты для его генералов. Дернул! До Москвы натянул всеми потугами «Великой армии»! Не треснула ткань государства Российского, а еще плотнее сплелись в ней нити-люди: генералы и рядовые, крестьяне и помещики, вельможи и мещане, народ и царь. И от обратной отдачи слетел с головы Наполеона императорский венок тщеславия, а наши казаки оценили красоты Парижа. Еще век ткалась наша история как великий гобелен свершений, прирастая славными узорами новых территорий и великих сограждан.

Разрыв случился в 1917-м. Все три единства были порушены разом. Февральская революция выдернула нить православной монархии, и поползли по швам все куски, что ею скреплялись. Не было больше подданных Его Императорского Величества — стали поляки и финны, малороссы и азербайджанцы, кадеты и социалисты, пролетариат и буржуазия. Страна стала рваться на отдельные лоскуты в социальном, национальном, духовном и всех возможных плоскостях. Народ и власть перестали уважать друг друга. Правящий слой, как и триста лет назад, рассыпался из-за личных амбиций и взглядов: череда временных правительств, корниловский мятеж и директория Керенского. Большевики казались лишь еще одним стяжком на расползавшемся полотнище, но они оказались способны на большее. Грубой бечёвкой стали сшивать они лоскуты империи (пусть Польша и Финляндия и стали самостоятельными рукавами): грубой, одноцветно алой. Они почувствовали, что Россия развивается, когда есть то самое триединство, и стали ткать полотно истории на свой лад: Гражданская война была призвана оставить только красные нити и ими выводить узор будущей пролетарской утопии государства-коммуны.

Террор 1930-х — это тоже особый взгляд на формирование народного единства. Есть советский народ, а недостаточно алые нити просто выдергиваются из него, есть одна партия — ВКП (б), среди правящего руководства которой невозможны разногласия, а еще есть единство власти и народа, ведь последний знает, что это — его народная власть, а он от нее получает всеобщее образование, дворцы культуры, гордость за рекорды пятилеток. Триединство было восстановлено.

На сколько крепко? В этом захотели убедиться вожди национал-социалистической Германии. Гитлер в мечтах видел, как сгорит полотно российской истории, освободив место  знамёнам Третьего рейха. Просчитался. Какой-нибудь Йозеф или Ганс скрученными от ноябрьских холодов пальцами держал бинокль и уже рассматривал окраины Москвы,  не зная, что на той самой Красной площади, по которой с образом Казанской иконы Божьей Матери почти три с половиной века ранее шло народное ополчение Минина и Пожарского, шествуют парадом бойцы Красной Армии, собранные со всех концов государства, чтобы прямиком отправиться на фронт и остановить надвигающиеся коричневые орды. Выстояли. Не оправдался расчет геббельсовской пропаганды, что народы восстанут против советской власти, мертворожденными оказались рейхскомиссариаты Украина и Остланд, не был реализован план создания «обкусанной» Московии. Единство народов перед лицом общего врага оказалось сильнее военных хитростей, танковой брони и беспрецедентной жестокости оккупантов. Не было на фронте белоруса или таджика, чеченца или русского — были Герои, победившие в самой страшной войне, а советская девушка-регулировщица у Бранденбургских ворот поверженного Берлина навсегда запечатлена на славном полотнище нашей истории.

Но история ткется не только войнами. Мирные победы и успехи тоже сшивают нации. Покорение космоса, освоение целинных земель, грандиозные стройки плотин на реках, города в Сибири, кино и театр, гордость за успехи своей страны — стежок за стежком сшивали граждан Советского Союза в общество счастливых людей. В простых бытовых мелочах и радостях тоже скрывалось единение.

1991 год вспорол полотно российской истории, как осколок зеркала. Причудливым образом спустя семь десятков лет после установления власти Советов, их политические потомки эту власть упустили, повторив ошибки и катастрофы царского режима. Снова рухнуло триединство. Коварным оказался национальный вопрос — за 70 лет нитки, скреплявшие советские республики, прогнили и лопнули от малейшего напряжения: народы пошли друг на друга, вспомнились все старые обиды и недомолвки, а счета предъявлялись кровью в братоубийственных конфликтах. Треснули нити, скреплявшие и общественные институты: рабочие и интеллигенция, управленцы-хозяйственники, партноменклатура и беспартийные — все стали обвинять других во всех смертных грехах. И опять пошли «боярские раздоры» — национальные партийные элиты и «красные директора» поняли, что могут стать собственниками в своих «республиканских вотчинах», снова, как и почти 4 века до того, личные амбиции и интересы стали выше Отчизны. Треснуло… расползлось полотно российской истории на 15 отдельных кусков, а в некоторых местах рвется и поныне.

Впрочем, снова сумела Русь остановиться у последней черты. Лихолетье 1990-х — бесконечная вольница суверенитетов и беззакония — уступило место следующей эпохе. Снова нашелся человек, положивший конец распрям среди «бояр», снова народ и власть услышали друг друга, снова народы России стараются жить по-братски. Вот уже 16 лет, как происходит процесс медленного сшивания стежок за стежком полотна великой российской истории. Оттого и возродилось понимание важности народного единства для судеб нашей Родины и государственности, и появился праздник, который отмечается 4 ноября.

А что же наша Брянщина? Она такая же часть этого полотна отечественной истории, и каждый из нас сплетен нитями-судьбами с Россией, оттого и у нас в регионе, пусть и на своем уровне, важно столь дорогое триединство: мир между национальностями, общностями и группами, Брянщину населяющими; взаимопонимание региональных властей и населения; консенсус и единство в действиях внутри власть предержащих.

История России — бесконечно ткущееся полотно, веками оно скреплялось мужеством, славой, самопожертвованием ради общего блага, и если мы не будем забывать об этом, нас ждет еще много славных веков народного единства.